...Знаешь, что мой вампирюка выдумал?
Взял себе новую секретаршу!
Ноги длинные, головка крохотная!
Прям разрывной пулей не попадешь!
В голове, кроме дырочек для волос, ничего!
Ах, как я люблю это «чо»!
Как люблю!
Теперь простых ребят так мало осталось!
Всякий под умного косит!
Разведут ля-ля про всяких Ницшов и Сартров, прям мозги вянут! Какой им Сартр!
Нет чтобы девушку просто покрепче обнять, они ей про Бергмана вешают, а то и того хуже – про процессоры и оптико-волокно!
Пацан должен быть чисто конкретным!
Сказал – сделал! Мужиком должен быть прежде всего! Ферштейн?
Я выл, я рыдал, я разбрасывал свои внутренности! Я был в ударе!
Снимай меня, олух!
Если план будет недостаточно крупным, я тебя заморожу!
Если слишком крупным – проломлю башку!
...Книги надо сдавать вовремя!
Даже смерть не причина для опоздания!
Было время, когда мертвые вставали из гробов, спохватившись, что не сдали методичку.
Она отлично умела давить на жалость: жизнь научила.
– И что дальше? – сказал он голосом, подтаявшим до того градуса, когда вечный лед начинает превращаться просто в ледяную воду.
Одноглазка, Двуглазка и Триглазка – три сводных сестры Крошечки-Хаврошечки – гнали хворостинами на бойню рыжеватую корову. Сама Хаврошечка, хмурая целеустремленная девчушка, ростом эдак в полтора малютки Клоппика, решительно шла за сестрами, раскуривая на ходу динамитную шашку.
...Они были разные, как рыба и птица.
А рыба и птица относятся к секретам друг друга вполне благожелательно. Хотя бы потому, что их не запоминают.
Он был идеалист, то есть упрощал жизнь до идеи, оскоплял все ее многообразие и любовался ошибочной и ложной гармонией, проистекавшей от такого упрощения.
Проще отбацать на ржавом напильнике всего Бетховена, чем добиться ее одобрения!
...Молчанию как средству человеческого общения он не доверял и был убежден, что, когда люди встречаются, они должны разговаривать и проявлять доброжелательность.
Он ощутил себя человеком, которому больше всех надо и который, как результат, чаще прочих получает по мозгам.
Немного психопат, но это уже издержки производства.
В ее варианте проклятия означали благодарность.
...Его улыбка способна в считаные минуты оживить мертвого и умертвить живого…
Шурасик вышел в парк, примыкавший к пруду. Пруд стабильно пованивал тиной.
Короче, пейзаж… А пейзажи в приличных книгах принято или пропускать, или списывать у Тургенева, зная, что их все равно пропустят.
Сгусток уныния в юбке.
Катя посмотрела на внука Ягге с терпеливой нежностью санитарки, которая объясняет психу, что с люстры лучше слезть. Люстра устала. Ей нужно немного отдохнуть и поклевать зернышек.
...На душе у нее было скверно.
Даже не кошки скреблись, а старые холостяки оттирали наждаком пригоревшие кастрюли.
Она одарила Поклепа своим знаменитым взглядом, который в былые времена превращал древних, но не очень долговечных греков в не менее древний, но более долговечный мрамор.
Его зубы – это сплошная история кариеса от первых пятнышек и до финальной стадии.
Встреться с ним в этот миг пещерный лев, он и то задумался бы, а так уж ли он голоден? Стоит ли связываться?
...Одеревеневший мертвяк, которого бьют током, и тот улыбнулся бы приветливее.
– Ну, дорогая, успокойся!
Все просто, как дважды три – восемь!
– Сколько-сколько?
– Хорошо, пусть будет девять! – Зуби, как истинный гуманитарий и просто красивая женщина, брезговала точными числами.
Даже в падающем самолете она нашла бы время, чтобы подкрасить губы.
Пижонство в нем боролось с фактами.
...Он подумал, что это существо не просто впало в ничтожество, но стало живой иллюстрацией самого слова «ничтожество».
На ней прям копирайта некуда поставить!
… в своей лучшей блузке, накрашенная как сто пять тысяч индейцев.
Выставь ее на конкурс красоты с обезьянами – выше третьего места ей сроду не дадут.
...Ну а в плане моральных качеств…
Что тут скажешь? Красив, умен, благороден, улыбчив, приятен в общении, всегда готов протянуть нуждающемуся руку помощи…
И все это, увы, не про него.
К комплиментам он относился тем положительнее, чем глобальнее они звучали.
О, Марс моих грез, закат моего разума, кошмар здравого смысла!
Похоже, таково было главное свойство ее натуры – доводить все до гроба.
Он был томен, грустен и хотел рассола.
...Шурасик посмотрел на Таню взглядом практикующего психиатра, которому пациент сообщил, что по носу у него маршируют зеленые слоники.
Лапочка во всех смыслах, кроме прямого.